Денис ТРЕТЬЯКОВ: "Я не музыкант"

    - …В своё время я делал журнал, он назывался "Южные дали" – в Новочеркасске мы делали его с Алексеем Даниловым. Ещё до всех моих дурдомов, - мне было лет пятнадцать. В кушнировское "Подполье" мы не попали, я не знаю, по какой причине, - Данилов отсылал. Самое первое интервью свое Олег Гапонов дал. Тогда у него ЗАЗЕРКАЛЬЕ началось, еще "Дети империи Солнца", манифест зазеркальевский и все остальное в том же духе. Параллельно я играл в разных группах на разных инструментах. По переезду в Ростов я через Умку познакомился с МихМалом, он же Миша Ангел, он же Малышев. Он делал уже "Кору Дуба", но делал ее уже под впечатлением "Золотого подполья".

- То есть, ты влился в уже готовый проект?

- Да, это был небольшой журнальчик, собственно говоря, он задуман был как журнал порнографический, а не музыкальный.

- Под впечатлением Золотого подполья на что-то другое решиться довольно сложно…

- У Миши таков пожизненный кожаный крест, ему он ближе Антонена Арто и книг по самурайскому гомосексуализму. Как кинохудожник, он делает фильмы такого плана, у него есть несколько очень жарких лент: "Лаз", "Жизнь и творчество Андрея Буратино"- я к нему сценарий писал, а все натурные съемки - Ангела. Журнал был одним из его очередных рукописных увлечений, там были какие-то интервью с группой Н.О.М., девки эти мишкины со свечками в попах, ещё что-то, я сейчас уже не помню. Но это совершенно никуда не распространялось. Так получилось, что я в тот же день познакомился с Петей Свиридовым у Миши в квартире, и мы посмотрели и сказали: "Миша, у тебя журнал говно, мы сделаем такое же, но свое". Для бесплафонового писателя Пети это был некий неизведанный тип литературы, для меня – поставить ногу на идейную табуретку, а Мише – баловство. Я не могу отвечать за всю "Кору Дуба", нас было трое, плюс Толик Багрицкий и еще бандиты, Феликс давал деньги,- думал, мы продвинуты в магии, фишки двигаем, конкурентов сглазим. В Ростове все знают кто такой Феликс, деньги на тираж пятого номера они с Мишей спустили в казино, поэтому тираж и накрылся, а ксероксом больше десятка не сделаешь, а ведь больше-то и не нужно. Таким составом мы сделали третий, четвёртый и пятый номера. Последний практически вдвоем с Петром, фамилиями дружков подписывались. А потом мы закрыли этот проект – "Кора Дуба". Петя закрыл, мне тоже надоело, я не возражал. Последний номер вышел, насколько я помню, в мае двухтысячного года. Все наши фестивали, которые потом ещё проводились под этой вывеской – было ещё три фестиваля, – все после закрытия проекта. "Последнее Лето Детства", два дня нон-стопом, все играли на Чехова в самом центре Ростова, группы более чем из десятка городов, еще "Райская Акустика", и, помню, еще большой фестиваль зАиБИ-на-Дону. Он проходил в июне, шёл десять часов, с десяти утра до восьми вечера. "Безымянный легион". Каждый из зала мог выйти и спеть то, что хотел. Инкогнито. Не важно кто ты и как тебя зовут, мы все тебя выслушаем. Люди были из разных городов, Юля Теуникова из Москвы, а например Гена Вяткин из группы МИССИЯ: АНТИЦИКЛОН – он вообще был из Магадана, у меня тогда гостил. "Кора Дуба" – это не чисто журнальный был проект. Мы со Свиридовым и ещё некоторыми людьми, скажем так, просто изучали жизнь во всех её проявлениях. Типовой русский андеграунд, всего лишь одно из проявлений. Петина литература в принципе гораздо интереснее любой его статьи из "Коры Дуба", а мировоззрение Жиля Делеза до сих пор волнует меня больше, чем мысли какой ни будь госпожи Чапуриной. Диггерскими практиками, мистическими практиками мы еще увлекались активно, даже спиритизмом, Ленина тревожили по преимуществу.

- Приходил?

- Было всего несколько полноценных контактов. В последнем номере "Коры Дуба", не опубликованном, должны были быть материалы спиритических сеансов с Ульяновым. По поводу перестройки он там много высказывается, Ельцина ругает, и по поводу нашей современной жизни… Журнал изготавливался под те события, которые можно было осветить. То, что не является фактом индивидуального знания и можно донести до небольшого количества читателей. В Ростове их немного, изначально их было десять-пятнадцать человек. Ко времени закрытия проекта их было уже больше сотни, и это послужило одним из оснований закрытия проекта, а вовсе не потому, что Багрицкий согласился петь во "Взгляде" с Лагутенко, или что мы не поделили женщин, как в Ростове считают. Причина одна, спроси у Ермена, как он играл в Ростове, – это сало, это стадо, которое хотело что бы его стригли, мы на это купились, – девочки из модельного агентства и прочая гниль. Общение нужно фильтровать. За собою следить, знаешь, как Хвостенко следит за речью своей и собеседника? Мы в Париже пили у него. Когда он слышит, что кто-то говорит неправильно, например вместо "их", ляпнет "ихний", он переспрашивает: "Что?", как будто не расслышал, дает собеседнику возможность исправиться. Интеллигентнийший человек, филолог. Каждую минуту это его "что?". А все бухают и кричат ему в самые уши, думают, что он глухой. Вот так и нам нужно было учиться, как говориться, фильтровать базар: ты что-нибудь ляпнешь по пьяне журналисту, припугнешь его в шутку погромами русских кварталов в армянском Ростове, а он потом такое напишет… И пошла отвратительная пресса: о том, что вот появились в городе подонки, начиная со статьи про ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА в "Московском Комсомольце" – "Дети ругаются матом", началась травля. На дворе двухтысячный год, демократическая Российская Педерация. Прокуратура тоже ведь завела дело по факту статьи в "Вечернем Ростове", самая массовая газета в городе, а статья называлась "Кто в городе хозяин?". Представляешь, такая передовица ложиться на стол губернатору Чубу? Нас полгода любили в мозги, шили и хулиганство, и разжигание национальной розни, оскорбление власти, все. Мы сами виноваты, нужно было закрыться на полгода раньше, до этой групповухи. А мы этому не придавали значения, делали смешные акции типа поэтического фестиваля в морге, Малышев кино снимал, шароёбились по ростовскому подземелью, что-то ещё такое вытворяли, листовки за легалайз канабиса, до фига всего, я уж и не помню. Интересное время было, в течение трёх лет.

- Твои музыкальные проекты ЗЕМЛЯ КРАМАРОВА, ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА – ты песен там не писал? Ты был идеологическим гуру?

- Я никогда не хотел бы быть гуру. Нет, я писал песни, но я отличаю песни от анекдотов. Можно написать песню в кавычках буквально за несколько минут, на любую тему, с прикольной поэзией и симпатичной музычкой, но это не будет песней. Без внутренней потребности объяснить вот что-то такое очень важное, песня может быть красивой, но абсолютно пустой. Меня пустота духовная всегда очень забавляет, я называю это анекдотом в кавычках. Декаданс – он ведь очень красивый и очень смешной, как накладные слезинки Марка Алмонда.

- Ты хочешь сказать, что ЗЕМЛЯ КРАМАРОВА и ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА анекдоты исполняли?

- По крайней мере, это так выглядело. Минималистский дуэт, я басист, гитарист был Саша Резник, сейчас он играет в КОРОВЕ НА ТРАВЕ, пела Анечка, маленькая его племянница пятилетняя, исполняла наши песни. Были такие коротенькие песенки в духе RESIDENTS, с минимальным набором инструментов, и девочка такая в белом платьице, с косичками, бантами, стоит, поёт песенки очень злые с матюгами, головкой качает, очень весело. Это почему-то людей шокировало. Причем, это не было стебаловом, тексты как раз таки были серьезные, не анекдотичные, мы пытались внедрить в массы идеи детского андеграунда. Кто-то из покойников сказал: "Надеюсь, я не доживу до сорока",- я в то время носился с идеей, что рок – это музыка детей, которые не доживают до семи, как вот существует же детская литература: Маршак, Хармс, параноик Чуковский, есть детское кино, телепередачи, что угодно,- мы пытались создавать вопреки всему этому детский андерграунд. То есть, создавать детское сопротивление, закладывать фундамент борьбы с Вавилоном начиная с раннего детства. Я сейчас не хочу об этом подробно, весь пятый номер "Коры Дуба" этому посвящен. Я тогда работал в школе, преподавал историю в пятых классах, и активно в школе эти идеи внедрял. Вообще-то, на самом деле, не мы первые это придумали, на Западе есть Храм Душевной Юности Пи Орриджа, группа PSYCHO TV, и их соотечественники – английская Церковь Сатаны Гарднера, сейчас ее философ Сандерс возглавляет. Я всегда презирал эту кроулианскую бутафорию подростковую и насквозь чмошную, как трэш-метал, но когда я в этом году познакомился с их программными документами, то просто охренел, насколько, оказывается, это все серьезно и как близко они подошли к нам по взглядам. Это, конечно, неприятно и удивительно, но надо смотреть правде в лицо. Те же идеи ничем не ограниченной, абсолютной свободы человека, детство души, стопроцентное понимание истинной роли семьи, совпадает не только понимание проблемы Детства вне-возраста и вне-пола, даже терминология близка – вот что всего удивительнее, и даже в обрядовых практиках наши душевные лесополосы пересекаются, я об этом поздно узнал, к сожалению, мы этим уже несколько лет занимались, выработали собственную традицию, с нуля, написали книжку, орали по всяким тусовкам, даже на детских утренниках выступали в костюмах зайчиков, и всё такое. Я просто не знал, что это всё уже существует. Потом я уехал, все всё бросили. Господи, Боря Усов увидит это интервью, скажет: "Ну что, Деня, раскололся?" Боря! Сатана – дерьмо.

- А потом ты стал писать песни не на детские темы?..

- Песни?.. Ну, какие это песни. Фигня это, на самом деле. Песни вон Леннон пишет, Джон имеется в виду. Была попытка разобраться в вопросе "что такое хорошо и что такое плохо" – так и не разобрались. С течением времени не приблизились к решению.

- Это ты о чём?

- Это я о раннем творчестве, о той же "Коре Дуба", кстати. Ключ мы так и не нашли культурный, который искали. Всё было уже рядом, на самом деле.

- Электрические какие-то аранжировки подразумеваются для твоих песен? На фестивале ты играл на электрогитаре, стоя, обосновывая это тем, что сидя с акустикой на стуле ты засыпаешь.

- В июне в Москве я играл с ОЖОГОМ и дружищей Джеком, в Берлине в апреле я играл с АДАПТАЦИЕЙ, то есть, они полностью делали мне аранжировки, очень классные, такие студжисовские. АДАПТАЦИЯ уехала, а я еще месяц в Берлине жил. С Крисом Хааном из SWANS играл, с Леней Сойбельманом мне очень вставило играть, в две акустики, и человек и гитарист он просто чифирный. Зимой играл с УРБЛЮД ДРАМАДЕРОМ и с группой МЯСО, я играл со многими группами, на самом деле, кому интересно песенки эти аранжировать. Я не хочу этим серьёзно заниматься, создавать группу, делать из этого что-то серьезное, мотаться по стране с гастролями. Когда я начал писать песни, - Умка, кстати, заставила, она же впервые меня и на сцену вытащила, чуть ли не за шкирник. Может, я песни и стал бы сочинять, но уж точно не играл бы их никогда, она везде и со всеми обо мне только хорошее, дай Бог ей здоровья. Так вот, это было уже четыре года назад, у меня была чёткая установка на создание песни в чистом виде. Песни, лишённой аранжировочности. Речь уже не об "анекдотах". Я, в принципе, любую музыку люблю, слушаю всякий авангард западный. Смысл песни в чём заключается? - В её содержании: интеллектуальном, там, эмоциональном, каком угодно. Зачем ты поёшь? - Вот в чем вопрос. Не в том, как ты поёшь, даже не про что ты поёшь, а – зачем ты поёшь, зачем ты это делаешь. Если на этот вопрос ты можешь в этот момент себе ответить – значит, чувак, все нормально… Не важно, какие там будут клавишные, какие там будут скрипочки, даже не важно какие слова ты будешь употреблять, и более того - про что петь, тоже не важно. Я помню, поехали с Багрицким играть, в Азов кажется, гитар своих нет, и там тоже не нашлось. Я пел и ритм по груди кулаком отбивал, Толик то же самое, он первую гитару свою купил лишь в этом году, всю жизнь на чужих. К сожалению, вся музыка развивается по принципу всё большей технизации. В музыке мы наблюдаем процесс полной победы цифры, расширение возможностей аранжировки, смешение различных культур в совершенно немыслимых пропорциях и формах. Содомия активной формы и пассивного содержания, то есть форма ебёт содержание. Этот заебавший уже всех постмодерн, предмет бытовой и банальный как мусоропровод, и с теми же функциями. А идеальная по форме песня – это песня вообще без инструментального сопровождения, это песня-плач, песня-молитва, песня-смех, песня-внутренний монолог. Чтобы вытащить это в песне, нужно учиться для начала игнорировать ее форму. На мой взгляд, возможная задача контркультуры была бы не идти параллельно поп-культуре, или впереди ее, как часто происходит на Западе: то что было революционным и протестным, становится самым популярным и покупаемым, – а идти вообще в обратном векторе, абсолютно противоположном современному культурному течению. Знаешь самую популярную в мире троицу? Это не христианская Троица. Существует устойчивая статистика популярности изображений лиц на майках, значках и пакетах. Это в разных странах –Христос, Марли и Че Гевара. Контр-культура – это не параллельное течение современной культуре, потому что у нее другой курс – противоположный. В глубину. В личность. Как это ни банально звучит. Чем измеряется глубина неприятия современного общества, современной культуры в целом? Именно тем, что ты не хочешь всплывать, не хочешь двигаться, не хочешь идти в заданном направлении вот этом вавилонском, которое тебе постоянно задаётся исторической эпистемой или общественным сознанием, которое на тебя влияет. Сила этого нежелания быть в тотальном контексте определяется силой личности индивида. Можно толковать подобное отрицание Мировой Воли как шопенгауровское, но можно ведь и значительно проще, без этого нарко-растаманского миража Вавилона, толковать как штирнеровское. Полнота свободы как полнота одиночества, идти одному – это всегда идти в противоположную сторону просто-напросто.

- То есть, существует некоторая точка отсчёта, от которой, допустим, попса идёт вверх, а андерграунд – углубляется?

- Да. Хотя у всех по-разному прицел сбит. Это очень интимная точка отсчета. Ведь если культура – она для всех, то значит контркультура – всегда для одного, то есть у каждого своя. Пытаться мыслить некультурно, внекультурно – это вообще мыслить абсолютно по-другому. По крайней мере, учиться этому. Я уже не просто говорю банальности, речь идет о вещах естественных. Это такая задача номер один: и как следствие – делать совершенно немотивированные, непредвиденные для самого себя поступки. Я рассказывал историю с ножами – она ни в одной "Коре Дуба" не описана, но это очень уж корадубовский ход. Берётся из коллекции Свиридова семь охотничьих ножей, втыкаются в дерево в детском садике номер… не важно, вешается на них чёрная ленточка. Ничего не происходит. Это не хулиганский акт, это абсолютно бессмысленный с виду поступок. И мы как наблюдатели наблюдаем, чем он обрастает. На следующий день детей из этого садика начинают чуть ли не эвакуировать, родилки напуганы, там поставили милиционера, через четыре дня по местному телевидению выступает экстрасенс и говорит, что это – инвольтация на смерть, это сатанисты, - милиция ищет по всему городу людей, которым, кстати, совершенно ведь нечего пришить, они ничего противоправного не совершали. Вот так раскрывает себя массовое сознание. Оно настолько отшлифовано, настолько плоскостное, что вот как стол, например: стукнешь, и весь стол начинает дрожать. Тем более, если его топором рубануть, или начать этой зажигалкой… Этого даже делать не нужно. Есть огромное количество вещей, которые просто как точечные уколы. Здесь пукнул, в Медногорске, - а там интифада, в Израиле. Вот такие штуки. Когда ты выдумываешь новые формы поведения – точнее, ты их не выдумываешь, а просто в себе начинаешь открывать, ты абсолютно по-другому начинаешь воспринимать мир. По крайней мере, к этому нужно стремиться. Когда это получается, то это очень здорово. Ты становишься совершенно другим человеком. И дело тут не в песенках этих дурацких, ни в чём-то. Можно взять любую песню и как угодно зааранжировать. И петь можно про что угодно, ну и что? Не в этом смысл, не в "про что", а в "зачем".

- Вопрос об инопланетянах снимается, за неимением портвейна.

- Интересная тема, но лучше мы её действительно не будем. И это совершенно не смешной уже получится у нас разговор. Возможно, это единственные реальные враги. Прикол был в том, что когда мы начали эти двери потихоньку открывать, тогда всё это так хлынуло – и кого куда понесло. Петя начал эти вещи видеть: у него горел компьютер, его ведь забирали буквально. Потом приезжали люди из уфологического центра. Они Тэлабом изучают больше двадцати лет. Когда мы начали лезть ещё дальше, ещё глубже – мы о журнале просто даже забыли. "Кору Дуба" мы не специально разваливали, он просто сам по себе стал уже не нужен. Каждый нашел то, что сумел и пошёл своей дорогой. Сейчас Петя сидит, и я не знаю даже, что он делает – настолько зашифрованный человек, с какими людьми общается – я даже понятия не имею. Такие вещи, как самиздат или рок-музыка его вообще не интересуют давно. Я наоборот сейчас в этом тормознулся. Мне, как говорит Борис Улыбышев, все это чем-то понравилось, мне сейчас вот это пока интересно. Люди клёвые: наливают, приглашают, в Урале купают, всё такое… Это не является чем-то жизненно необходимым. То есть, в какой-то момент это является жизненной необходимостью, когда ты сочиняешь песню, когда все это болит или хотя бы чешется. А потом, когда ты её поёшь уже в пятнадцатый раз, это уже не является жизненной необходимостью. То, что я сейчас говорю – на самом деле вещи банальные. В своё время Дима Модель над этой темой бился, и, по-моему, бьётся до сих пор. Что не мешает ему жить полноценной жизнью, снимать фильмы с белорусами, участвовать в каких-то движениях, типа "Свои-2000". При всём этом человек озабочен проблемой понимания, проблемой получения знания, реального знания, а не такого поверхностного – телевизионного, музыкального, рок-энд-ролльного, контр-культурного… Заибисты, на мой взгляд, в этом вопросе лукавили. Ведь если про зАиБИ они сами где-то пишут, если о нем вообще говорят, дают интервью – они уже его рекламируют и продвигают. Они анонимны, но они пропихивают сам лэйбл зАиБИ, это маникюрный маркетинг. Настоящее учение вообще не распространяется. Модель, кажется, это понял.

- Дао, о котором можно рассказать, - не является дао.

- Да… Хотя – заибистская тема, как буддизм, работает, кстати, она работала и до них, и после них будет работать. Дима Аверьянов своей "Культурой восемь", вообще всей своей жизнью доказывает, что действительно лучше знать что-то одно важное, чем разбираться в куче нелепого. Он предпочитает за этим знанием не на рок-концерты ходить, а в колтушинские пещеры. Для того, чтобы что-то узнать, ему не надо идти таким замороченным путём, как написать, например об этом волнующую песню, собрать группу, репетировать с ней два месяца концерт, потом поехать этот концерт отыграть и с кем-то познакомиться на этой теме. Когда можно сразу поехать и познакомиться. Надо практиковаться. Практика – и есть знание… Надо пойти покурить… Что ты ещё хотел спросить?

- Я хотел узнать, что у вас происходит в Ростове интересного – в плане музыки, в плане фестивалей, в плане контркультуры вообще.

- Не знаю, честно говоря, что происходит. Ну, вот Валера Посиделов привел в гости Келешьяна, гитариста ПЕКИН РОУ РОУ, и Келя тут же засунул под рубашку подаренного мне Багрицким Буковского. Происходит – литературное воровство. Валера (группа Т!Н.Н.) музыкой занимается. Группы какие-то есть, я не знаю. Мне близко - МЯСО, УРБЛЮД ДРАМАДЕР. А так… Есть какие-то группы, которые появляются, исчезают, все они какие-то одинаковые. Я пытаюсь, искренне пытаюсь их слушать, но я не понимаю, зачем они это делают. Чувак, хочешь денег и девок – поступай на юрфак, хочешь славы – замочи Вову в сортире. Зачем ежедневно бренчать?

- А ты зачем это делаешь?

- Я зачем? Я же не музыкант. Ни с кем в жизни пока еще больше трех раз не репетировал. Делаю, только когда меня вставляет – я же редко песни сочиняю. Я за последние полгода сочинил одну песню всего. Меня вставило – я сочинил, не вставило – я бы не стал этого делать… Самый интересный рок – в посёлке Октябрьском под Новочеркасском. (Откуда МЯСО, КОРОВА НА ТРАВЕ, ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА и т.д.) Если я буду говорить, многое пропущу, людей обижу, потому что у меня есть личные вкусы. Я не догоняю большинства современных эстэтик: хипповую, эколого-анархистскую, голубую, русско-патриотическую, панковскую и прочие, отношусь ко всем с одинаковым уважением, все они конечно обильно по-молодецки продрачивают, но каждая только в свою сторону.

- Меня и интересует твоё субъективное мнение.

- Происходят какие-то вещи, которые не являются чем-то для меня значимым. Да, есть группы, играющие неинтересную для меня музыку. Очень много групп, играющих в стиле, который сейчас по радио крутят. Это предмет для разговора? Средний уровень такой поделочный. Как раньше были эти вот ВИА: "Песняры", "Сябры" и прочие гитары голубые. Сейчас это называется брит-поп, "бритая жопа", и роком, конечно же, не является. Это культура ВИА, только ещё более убогая, рахитичная. БИ-2, НОЧНЫЕ СНАЙПЕРЫ и прочие – это очень стыдно, нельзя всё-таки свою чмошность показывать всей стране. Есть в Таганроге lhasa.ru, но это более хипповая тема. Хиппи меня вообще никогда не интересовали. Но они зато хорошие ребята, делают нескучные концерты. Умка приезжает, ДЖА ДИВИЖН, Олди хотят вот позвать. У них в Таганроге очень прикольные группы есть, например, совершенно изумительная группа ДВА ТАБАКМАНА ДВА, замечательная группа совершенно, никак вот с ними не познакомлюсь…

Август 2002 г., Медногорск, кухня.
Интервью брал Ветер (Журнал .::Совсем Другая Музыка::.)