Косоумов Кирилл Михеич заболел. Он уже несколько дней подозревал, что в его нутре какие-то не лады, пропал аппетит, и курить совсем не хотелось. А тут на работе коллеги сострадательно заметили, что он какой-то желтый, и рекомендовали отправиться к врачу.
    Предварительно освободив кишечник, чтоб от испуга не наделать в штаны прямо в кабинете у доктора, Кирилл Михеич отправился в поликлинику. Колко ощупанный с головы до пят, Косоумов получил горькоправдивый диагноз – гепатит! Требовалась срочная госпитализация. На скорой Кирилл Михеича подвезли домой, чтобы взять самое необходимое и попрощаться с близкими.
    - Ты там не задерживайся! - гаркнул здоровый детина–санитар, потирая кулаки.
    - Три минуты, не более!
    Косоумов с трясущейся нижней челюстью кое-как открыл дверь и перепуганной жене бессвязно и с заиканиями начал объяснять о катастрофе. Та всплескивала руками , а их сынок Петенька запуганно, словно удавленная обезьяна в хватке питона, пердел взглядами из угла, где обычно стояла новогодняя елка. Елки конечно же не было, потому что на дворе был месяц май.
    Собрав вещички, Кирилл Михеич истерически затопал ногами и заревел, - Боюсь я в больницу, ужасть как боюсь, залечат ведь доктора. Што ж за напасть такая!
    И из его носа выползла большая зеленая бульба.
    Супруга – существо женского пола с целлюлитом на бедрах, по сути, была порядочной. Ее даже можно было смело зачислить в кандидаты на место в раю. Она тут же принялась успокаивать мужа, говоря, что все будет хорошо и никто никуда не умрет, а про себя думала, - Не бздо, все там будем.
    Попав в больницу, Кирилл Михеич при всех признался заведующей отделения с типично украинской фамилией Гомоцюцюрко, что дико боится, потому что в первый раз. Ему тут же дали пару белых таблеток, от которых стало даже как-то веселовато. В палате были молодые хлопцы до 30-ти, тоже говорили, что «ничего страшного не произошло» и Кирилл Михеич, запустив руки в штаны и поглаживая ягодицы, опустился на койку. К вечеру решил сблизиться с однокамерниками и рассказал им одну историю.
    - Я в бригаде слесарей работаю. После одного праздника, помню, - деловито зауськал Косоумов: привезли к нам на скорой одного мужика с кольцом на члене. С бабами баловался и чтобы резвым до утра быть, они ему кольцо обручальное нацепили. А хрен-то разбух, да в таком положении и остался. Мыкались с ним врачи, мыкались, а потом к нам на завод и привезли! У нас слесаря лучшие, как никак, оборудование для подводных лодок делали. Привезли его к нам, а член аж посинел. Но взялся один слесарь за хороший магар. И как только разрезал ему кольцо, из члена струя спермы как даст в стякло, и оно вдребезги! Во, как бывает! Сам бы не поверил, если б не видел!
    Потом Кирилл Михеич играл в карты и часто путал масть, а, засыпая, думал, - Дурак я, интересно, в их глазах или не дурак? Не наговорил ли чего лишнего?
    Приходили с работы проведывать. Но в отделение не пускали, так что приходилось, высунувшись из окошка перекрикиваться. Передачки передавали санитарки, тщательно осматривая содержимое пакетов.
    - Что же все-таки они обо мне думают? - не давали покоя мысли Косоумову.
    - Вот на работе я уже знаю кто что примерно обо мне может подумать, ну и дома тоже, понятно, соседи там… А здесь мистификация какая-то. Все загадочно капельницы ставят. Передачки носят. Вот давеча негр приходил в белом халате, все печень щупал. Нехорошо .
     И он опять вспоминал какие-то истории из жизни и после обеда, когда все ложились прикимарить, чтобы жирок завязался, вслух их рассказывал.
    Ночью Кирилл Михеич стягивал с себя трусы и высовывал голую задницу из-под одеяла, чтобы «тело дышало». По утрам, после обхода, обычно мечтал о том, как выпишется из больницы и, придя домой, будет еще несколько дней лениться, а потом пойдет получать зарплату, которая накапала за время его отсутствия.
    - Солдат спит – служба идет, - многозначительно говорил он перед сном, поднимая вверх указательный палец.
    - Я в особых частях служил, а это не хухры – мухры! Дни тянулись скучновато и медленно. Кирилл Михеич хрустел барбарисками, хвалил местный компот, а когда особенно чесалась задница, шел в ванную, где подолгу, с фырчаньем плескался. За это молодые прозвали его плескунчиком. Когда срок пребывания в госпитале близился к концу, Косоумов совсем освоился, стал одурело пялиться на санитарок, хихикать на обходе и, приставив трехлитровую банку отверстием к стенке, а с другой стороны припав ухом, слушал о чем беседуют в соседней палате.
    Одного за одним выписали всех хлопцев и пару дней Кирилл Михеич оставался один. За день до выписки, будучи осведомленным о сием событии, Косоумов с необычайной жестокостью разрисовал соседние матрасы похабными рисунками и сломал бачок в унитазе.
    - Не задарма ведь хлеб жуют местные сантехники, - щупло думал он, выходя из больницы.
    - Вот и будет работенка. А то совсем разленились, жиром скоро зарастут.
    И побрел на троллейбусную остановку, лелея надежду, что сын снова нахватал двоек и его придется пороть.